"Вода в стакане". Продолжение.

[SilverTime]

Вечером Драко ушел, как и обещал, оставив Гарри предаваться своим дурным предчувствиям в одиночестве.
Некоторое время Гарри слонялся по квартире, пытаясь взять себя в руки. Получалось плохо — наверное, потому, что в руках все время появлялись какие-то посторонние предметы — то бутылка, то штопор, то стакан.
Гарри казалось, что под потолком набухла туча, и вот-вот на голову ему обрушатся громы и молнии. Гермес смотрел не то сердито, не то разочарованно.
— Ты же бог обмана, — проворчал Гарри. — Тебе такие шутки должны быть по душе.
Гермес промолчал. На него столько лет вешали английские носки и халаты, что он пропитался английской добропорядочностью.
Наконец, в руки Гарри попалось перо, и он немного отвлекся. Мрачные образы, возникавшие в его воображении, излились на пергамент в виде двух глав новой книги, которая должна была ввергнуть читателей в потусторонний ужас и лишить их остатков душевного равновесия.
Прихлебывая виски, Гарри бодро дописал главу, после чего бутылка опустела, а за ней иссякло и вдохновение.
— Добби!
— Да, хозяин?
— Принеси мне коньяку.
Добби, вздыхая, отложил «Пир» и притащил пузатую бутыль «Салазара».
— Хозяин не ложится спать?
— Хозяин ложится творить! — воскликнул Гарри, падая со стула на пол. — Подай мне пергамент и бокал.
Лежа творить не хотелось, хотелось только мечтать. Потягивая коньяк, у которого был вкус изгнания из рая, Гарри задумался о тяготах супружеской жизни. В частности, о скуке. Как это бывает, когда проживешь с одним и тем же человеком много лет? По крайней мере, жизнь с Драко избавляла его от опасности однообразия. У Гарри часто появлялось ощущение, что любовник у него не один, а как минимум восемь, и каждый со своим норовом. Угадывать, в каком настроении Драко окажется хотя бы через час, было все равно, что играть в «наперсток». Между тем, при всей удачливости Гарри в азартные игры ему не везло.
«Это означает, что ты — любимчик Афродиты», — усмехался Драко.
Это означало потерянные деньги и уязвленное самолюбие, и Гарри совсем бы зарекся ходить в казино, если бы не Малфой, перед которым Фортуна задирала подол с бесстыдной откровенностью.
В мыслях о бесстыдстве Гарри отошел ко сну и был разбужен безжалостным тычком под ребра.
— Я весь извелся, можно сказать — душой изболелся, а он спит! — негодовал Драко. — К тому же с бутылкой «Салазара», которую бессовестно от меня скрыл. Поднимайся. Если бы я не вложил в тебя так много душевного тепла…
— Чего?
— Того! … я бы сейчас повернулся и ушел. Оставив тебя догнивать на этом половичке. Вставай, Поттер!
Острый носок ботинка больно ткнулся в беззащитный бок.
— Неужели тебе не хочется услышать вести с фронта? — поинтересовался Драко мягким, не чета ботинку, голосом.
Гарри вскинулся и, охнув, схватился за голову.
— Проклятый виски… Ну, как?! Как все прошло?
Драко уселся в кресло и сложил руки жестом, исполненным драматизма.
— Я не был разочарован в своих надеждах, — он приподнял бровь движением, уступавшим снейпову лишь потому, что расплывчато-белесой брови в выразительности трудно сравниться с превосходно очерченной черной. — Однако и ожидаемого накала страсти не достигли.
— Если бы речь шла о моих родителях, — отозвался Гарри, — я не был бы так бессердечен. И ни слова о маггловских сантиментах!
— Но это действительно было забавно, — удивился Драко. — К тому же, мы не сделали им ничего плохого. По-настоящему плохого, я имею в виду. Так ты будешь слушать?
— Давай уже, не томи. Твой отец вскрыл письмо?
— Гораздо лучше. Письмо вскрыла мама. Она зачем-то зашла в отцовский кабинет, взглянула на стол и — вуаля! — роскошный скандал за завтраком. Хотя Северус чуть было не испортил дела. Он такой мастер отпираться. Как бы мне научиться этому?
— У тебя это врожденное, — нетерпеливо ответил Гарри. — Рассказывай, как прошел допрос.
— Не очень удачно. Не знаю, чего мама с отцом ожидали — может, что Северус пылко сознается в своей любви к оборотням — но он только посмеялся и сказал родителям, чтобы они не увлекались трюфелями; дескать, от грибов бывают странные фантазии. Отец вроде успокоился, но мама все равно начала кричать, потом зарыдала и бросила супницей в домовика; в общем, настроение у нее слегка испортилось, и нам всем стало не до завтрака. Отец сказал: «Ну, вы тут без меня как-нибудь…» и пошел в бильярдную покатать шары. Маме это не понравилось. Она зарыдала еще пуще и потребовала у Северуса яду. Он заставил ее выпить залпом бокал бренди, и о яде больше речи не заходило. Потом они стали мириться прямо на ковре в столовой, и мне пришлось уйти: что бы ты ни говорил, а я не извращенец.
— Так у нас ничего не вышло! — Гарри рывком поднялся с пола, забыв о гудящей голове.
— Все в порядке, — успокоил его Драко. — Разумеется, они Северусу не поверили. Теперь родители начнут за ним следить, а он терпеть этого не может. Уверен, дня через три у них начнутся ссоры, и тогда мы сможем открыться. У них будет слишком много собственных проблем, чтобы думать еще и о наших.
— А твоя мать не раскусит нашу аферу?
— С чего бы это?
— У женщин потрясающее чутье.
— И потрясающая фантазия. На основании самого невинного пустяка они могут создать теорию, которая потрясет их семейный очаг до полного разрушения. Впрочем, на мамин счет можешь быть совершенно спокоен. Она замечательная женщина, но не самая догадливая. Однако есть еще Северус… на первых порах нам придется быть очень осторожными.
— От такой жизни легко впасть в меланхолию.
— А от той, что мы вели, легко впасть в кому. Никакого разнообразия.
— Если честно, то я не вижу в нашем теперешнем положении ничего вдохновляющего.
— Ешь морковь, она укрепляет зрение. Или протри очки. Кажется, их засидели мухи.
— Это чернильные брызги, — Гарри снял очки и протер их полой домашней куртки.
— Чем ты вчера занимался? — Драко с любопытством оглядел натюрморт на полу. — Коньяк, бокал — это понятно, но почему чернильница? Ты пил чернила?
— Не говори глупости. Я писал роман.
— На полу?
— Трахаться на полу можно, а писать нельзя? Кстати, как насчет бурного утреннего секса?
— Сейчас не могу, — Драко погляделся в зеркало и недовольно скривил губы. — Иду к Феликсу.
— Это еще кто?
— Специалист по скальпам.
— Кто?
— Парикмахер. Кстати, тебе тоже не помешает привести прическу в порядок. Ты похож на скотч-терьера. Хочешь, я тебя запишу?
— Не трудись. Волосы — это мое проклятье. Стоит мне отнять от них расческу, как они становятся дыбом.
— Побрейся наголо.
— А ты меня не бросишь?
— Попробуй и узнаешь, — Драко засмеялся. — Заодно проверишь силу своего обаяния.
— Не искушай. Представь меня без волос — я буду походить на Волдеморта.
— Тогда я буду любить тебя еще крепче. Пока, — Драко мимоходом коснулся щеки Гарри и исчез в камине.
Гарри поймал себя на том, что не в силах перестать улыбаться. Драко говорил «Люблю» редко и всегда как бы невзначай, но его признания звучали искренне, и это было главным.
На письменном столе стояла колдография: Драко на террасе у моря. Вид у него был томный и расслабленный, взгляд рассеянно скользил по яхтам, лавирующим против ветра. Время от времени он отщипывал ягоды от виноградной грозди и бросал их себе в рот.
Гарри полюбовался на колдографию и в приливе чувств чмокнул Драко в губы. У камина что-то с грохотом упало. Гарри проворно обернулся и увидел Люпина, который глядел на него, как замороженная рыба. У его ног лежал туго набитый портфель.
— Пыль сдуваю, — объяснил Гарри и вытер стекло рукавом.
— А, — отмер Люпин. — Гарри, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
«Вот оно», — подумал Гарри тоскливо. — «Пробил час расплаты. Ремус все знает».
— Может, потом? Я спешу.
— Я ненадолго, — Ремус выглядел таким печальным, что совесть Гарри немедленно зарычала и впилась хозяину в печень.
— Эээ… я отложу свою встречу, — пробормотал Гарри. — Добби, сделай нам чаю. И принеси шоколадный торт.
При слове «шоколад» Люпин слегка улыбнулся. Совсем чуть-чуть.
— Ты куда-то собрался? — осторожно спросил Гарри, глядя на портфель.
— Я хотел устроиться в гостинице.
Совесть взревела и заходила колесом. Гарри застонал.
— Ты плохо себя чувствуешь? — участливо осведомился Ремус.
— Живот с утра побаливает, — сдавленным голосом ответил Гарри. — Что у вас случилось? Ты поссорился с Тонкс?
— Поссорился? Да. пожалуй, можно сказать и так. Поссорился. Когда в тебя бросают супницей — это все еще ссора или уже боевые действия?
Гарри зажмурился.
— Пожалуй, тебе не стоит есть этот торт, — заботливо сказал Люпин.
Гарри открыл глаза и с облегчением отметил, что аппетит несчастной жертвы ничуть не пострадал. Ела она за двоих — в буквальном смысле слова.
— Не успел позавтракать, — сообщил Ремус с набитым ртом. — Мерлин, ну и денек! Как меня выбили из колеи с самого утра, так я до сих пор не могу собраться с мыслями. А вот Северус, похоже, быстро сориентировался.
Гарри похолодел.
— Снейп? Он… вы виделись?
— Мельком. Так глупо получилось. Помнишь, ты дал мне абонемент на книжный склад?
— Конечно.
— Я сказал Доре, что иду к Северусу.
— Зачем?
— Н-ну… как-то неловко говорить жене, что ты бросаешь ее одну, потому что собираешься всю ночь рыться в книжках.
Гарри кивнул, довольный собственной проницательностью.
— Кто же знал, что так выйдет? — Ремус задумчиво осмотрел свою тарелку, затем тарелку Гарри. — Вкусный был торт.
— Еще хочешь?
Люпин страдальчески вздохнул.
— Сладкое так успокаивает.
Гарри был готов кормить Ремуса шоколадом, пока тот не слипнется, лишь бы совесть заткнулась хоть на секунду.
— Гарри, ты ведь сможешь подтвердить, что дал мне тот абонемент?
— Конечно. А что вообще произошло?
— Утром, когда мы только собрались завтракать, явился Люциус Малфой.
— Вот как?
— Да. И обвинил меня, что я и Северус… что мы… эээ… — Люпин пошевелил бровями и ложечкой изобразил в воздухе знак, похожий на «восьмерку».
— Я понял.
— Да? А вот до меня не сразу дошло. Якобы он — то есть, Малфой — перехватил мое любовное письмо к Северусу. И даже показал мне это письмо. Это удивительно, Гарри — оно написано моим почерком, да так похоже!
— Невероятно.
— Я тоже так сказал. А Малфой ответил, чтобы я не прикидывался идиотом, потому что глупо отрицать очевидное. Тогда я признался, что вообще Северуса месяц не видел, а Дора говорит: «Как, ты же сам сказал, что собираешься встретиться с ним вечером и что всю ночь проведешь у него в лаборатории!» И очень странно на меня посмотрела. Малфой после этого так и взвился: шипел и трещал, как гремучая змея в брачный сезон. Самое лестное, что я от него услышал — «чучело, побитое молью». Клянусь, еще один такой визит, и я его самого в чучело превращу! Теперь Дора со свету меня сживает. Говорит, что с Люциусом я вел себя, как тряпка. Так и было, признаю, но я просто растерялся. Любой растеряется, когда тебя ни с того ни с сего обвиняют в таком. Кажется, Дора решила, что я и вправду… Только я ни в чем не виноват! Мерлин, да мне бы и в голову не пришло завести роман с Северусом. Уж не говоря о том, что он никогда бы не согласился прикоснуться ко мне иначе, чем в рукавицах из драконьей кожи. И вообще, я не понимаю, какое Малфою дело до личной жизни Северуса? Если бы это и было правдой — а это неправда! — это совершенно его не касается.
— В отличие от Тонкс, — Гарри покосился на Гермеса.
Тот ответил уничтожающим взглядом.
Люпин печально положил в рот очередной кусок торта.
— Верно. Ее это касается. Первое, что она сделала — связалась с Северусом через камин и спросила его, был ли я у него. Он ответил, что нет, и ему уже надоело об этом говорить. Тогда она спросила, где он был ночью.
— И он сказал, что это не ее дело?
— Хуже. Он признался, что был в лаборатории. И тогда Дора взвилась не хуже Малфоя и обозвала Северуса всякими словами. А он обозлился и сказал, что так ей этого не оставит, хоть она и женщина. И вышел из камина.
Гарри присвистнул.
— Все живы?
— Не знаю. Я… ушел. Сил нет слушать, как они ругаются.
«Сбежал», — подумал Гарри. Он не винил Ремуса. Ни на секунду.
— Гарри, хоть ты-то мне веришь? — вопросил Люпин.
Гарри кивнул. Совесть угрызала его, как лисенок — спартанского мальчика.
— Это какое-то недоразумение, — промямлил он. — Все образуется, вот увидишь. Я скажу Тонкс, что ты был на складе.
— Хорошо, если она тебе поверит, — Люпин вздохнул. — Прости, что я тебе докучаю. Признаться, я просто боюсь возвращаться. Надеюсь, Нимфадора и Северус не убили друг друга, и дом все еще стоит на месте.
— Гермиона приглашала тебя в гости, — вспомнил Гарри.
— Гермиона? — хмурое чело Люпина просветлело. — Какая доброта, Гарри! Исключительная женщина, я всегда это говорил. С радостью навещу ее, если только у нее найдется на меня время.
— Времени у нее вагон, — ответил Гарри. — Рон вместе с Чарли отправился в Скалистые горы искать какую-то реликтовую огнедышащую тварь.
— Замечательно, — воскрес Люпин. — Я недавно прочел одну книгу, и я…
— Гермионе очень интересно будет послушать, — Гарри мягко подтолкнул гостя к камину.
Надо быть закоренелым злодеем, чтобы наслаждаться обществом человека, которого коварно оболгал, поэтому, когда Ремус ушел, Гарри вздохнул с облегчением. Плюхнувшись в кресло, он потребовал у Добби холодного чая с лимоном и принялся править написанное вчера.
В дверь постучали.
— Добби, открой! — крикнул Гарри.
Послышался звук отпираемой двери, а затем она с грохотом ударилась о стену. Добби пронзительно взвизгнул, потом что-то забормотал. Не успел Гарри среагировать, как в гостиную черным вороном влетел Северус Снейп.
— Поттер! — каркнул он вместо «Nevermore». — Что вы себе позволяете?!
— Что я себе позволяю? Что вы себе позволяете! Врываетесь в мою квартиру…
— Я постучал, и мне открыл ваш домовик. Кстати, вы в курсе, что он у вас помешанный? Он цитировал мне Эпиктета. Что-то насчет философа, который стоически стерпит любую боль.
— Вы его ударили? — Гарри сжал кулаки.
— Всего лишь отодвинул с дороги. Ногой.
— Я так надеялся, что Тонкс вас прикончила, — с чувством сказал Гарри.
— Извините, что разочаровал, — фыркнул Снейп. — Я спрыгнул с катафалка. Но к делу. Как вы посмели впутать меня в одну из своих дебильных затей?
— Это была не моя… Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Я всегда считал, что вы, Поттер, страдаете острой умственной недостаточностью, и что Драко совершил грандиозную ошибку, связавшись с вами. Но теперь я вижу, что вы друг друга стоите. Не знаю, кто из вас придумал эту шуточку с письмом. Думаю, что мой драгоценный крестник. Какая жалость, что я не утопил его в купели. В любом случае, вы его поддерживали.
— С каким письмом? — Гарри поднял брови, развел руками и вообще изумился, как сумел.
— Оставьте, — Снейп опустился в соседнее кресло. — Вы знаете, о чем я говорю. Уверен, Драко вас уже навестил и поделился радостной новостью, что письмо имело успех.
— Разве вы с миссис Малфой не помирились? — не удержался Гарри.
— Чтобы вам с Драко так помириться. Два идиота. Люпин тоже заходил?
— Эээ…
— Разумеется. К кому он еще мог пойти, чтобы поведать о своем недоумении, как не к человеку, который его подставил?
Гарри хотел издать очередное гневное восклицание, но совесть взяла его за горло и хорошенько встряхнула.
— Я… ничего… не знаю, — просипел он.
Снейп прищурился.
— Люпин не отправлял мне никаких любовных писем. Тогда кто его написал?
— С чего вы взяли, что это сделали мы?!
— Логично предположить, что письмо написал тот, кто его подложил. Вы были неосторожны, Поттер — впрочем, как обычно. Ни вы, ни Драко не имеете ни малейшего представления о конспирации. Я просто спросил у мисс Гнус, не входил ли кто в кабинет Люциуса вчера днем. И она не стала от меня скрывать, что молодой мистер Малфой не только рылся в корреспонденции своего отца, но и имел неосторожность притащить с собой некоего мистера Поттера. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить ваше неожиданное появление в Малфой-мэнор с обнаружением таинственного письма в конверте с незабудочками — фу, какая пошлость! С аконитом бы еще куда ни шло. Кстати, как вам удалось выманить Люпина из дома?
— Я не выманивал…
— Я спрошу его, где он провел прошлую ночь. Уверен, что это вы его куда-то отправили. Да еще надоумили сказать, что он идет ко мне.
— Нет! Сказать, что идет к вам, он догадался сам. Я тут не при чем.
— Вот как? Ну, с Люпина станется.
— Вы собираетесь нас выдать? — Гарри представил полный укора и разочарования взгляд Ремуса, которого он кормил тортом и которому ханжески сочувствовал, а также вспомнил о трехстах тридцати трех китайских пыточных заклинаниях, и ему сделалось не по себе.
— Следовало бы. Пора Люпину открыть глаза на то, что в действительности представляет собой его драгоценный Гарри. Но нет. В настоящий момент наши интересы совпадают.
— Что?
Снейп окинул Гарри презрительным взглядом, плеснул себе коньяка и откинулся в кресле — ни дать, ни взять Мефистофель, только что предложивший перспективному клиенту интересную сделку.
— Я промолчу про вашу неприглядную роль в распространении слухов. Естественно, не безвозмездно. Если хотите сохранить все в тайне, вам придется оказать мне услугу определенного рода.
— Какого еще рода? — насторожился Гарри. — Только не думайте, что я стану выполнять ваши извращенные прихоти!
Снейп внимательно на него посмотрел.
— Вы думаете, я вас домогаюсь? — он фыркнул. — За каким дьяволом вы мне сдались? Не льстите себе, Поттер.
Гарри онемел от негодования.
— Я хочу, чтобы вы с Драко продолжали инсценировку. Пусть все поверят, что у нас с Люпином и вправду связь.
— Зачем вам это нужно?
— Это, Поттер, не вашего ума дело.
— А вы?
— А я буду все отрицать. Ведь этого от меня и ждут, не так ли? — Снейп слегка улыбнулся.
— Но что мы должны делать? — растерялся Гарри. — Мы думали, что одного письма будет достаточно.
— Рад слышать, что вы все-таки хоть о чем-то думали. Могу лишь пожелать вам столь же блестящих идей — иначе Люпин все узнает.
— Но вы ведь не собираетесь в самом деле его соблазнить?
Снейп поднял бровь.
— На этот счет можете быть совершенно спокойны. У меня и в мыслях нет обесчестить вашего оборотня. Странно, что все с такой готовностью поверили в возможность подобного романа.
— Любовь зла, — хмыкнул Гарри.
— Оборотни злее, — усмехнулся Снейп. — Мысль о том, что твое тело может показаться возлюбленному аппетитным в прямом смысле этого слова, как-то расхолаживает.
— Тонкс не жалуется, — сухо сказал Гарри.
— Вы с ней в достаточно близких отношениях, чтобы утверждать это наверняка? Впрочем, вы правы. Не жалуется. Она никогда не жалуется, не так ли? Не та жизненная позиция. Если что-то идет неправильно, следует это исправить, а не тратить время на причитания. Даже жаль, что столько сил тратится впустую.
— Ремус любит ее!
— А вы сделали все, чтобы разрушить их семейную жизнь. Нехорошо, Поттер. Однажды призрак вашего отца явится в облике оленя и наподдаст вам рогами под зад. Так вы согласны на мое предложение?
— Вы уже говорили с Драко?
— Еще нет. Но я не думаю, что он откажется поучаствовать в продолжении спектакля, — ответил Снейп и гадко улыбнулся.
— А если я откажусь? — осмелел Гарри.
— Тогда ваша жизнь станет одним непрерывным сюрпризом. И что-то мне подсказывает, что в восторг вы не придете.
— Это угроза?
— Рад, что вы меня понимаете.
— Вы меня не запугаете, — Гарри гордо выпрямился в кресле. — Не думайте, что я поддамся на шантаж!
— Я понимаю, почему ваши книги пользуются таким успехом, Поттер. Вы склонны к мелодраме и не заставляете домохозяек и школьников напрягать ум. Ну же, попробуйте вести себя так, будто у вас осталось несколько неповрежденных мозговых клеток. Я вам обещаю, что долго это не продлится. Пары недель мне хватит.
— Для чего?
— Я не собираюсь вам отвечать.
— Я хочу знать правду!
— Правда — слишком сильнодействующие зелье, Поттер. Не злоупотребляйте им, оно может причинить непоправимый вред вашему слабому рассудку.
Снейп поднялся.
— Итак, Поттер, с завтрашнего дня вы начинаете действовать.
— Я ничего вам не обещаю, — строптиво ответил Гарри.
— Не страшно. Драко пообещает за двоих. Успокойтесь, Поттер. Вы тоже внакладе не останетесь. Я не стану препятствовать вашему союзу.
— В вашем благословении мы не нуждаемся.
— В чем вы оба нуждаетесь, так это в хорошей порке.
Снейп качнул бровью и направился к выходу. Его тень, протянувшаяся по гостиной, походила на грабли.
В кои-то веки Гарри оказался прав, но его это не радовало. Грабли нанесли удар.

Гарри отправил Драко сову. Потом еще одну. Потому наведался в его квартиру. Все оказалось бесполезно: абонент был временно недоступен.
Отчаявшись, Гарри устроился в кресле с «Бесплодными усилиями любви» в руках и попытался одновременно читать и думать, однако вместо этого задремал.
Разбудил его стук, чьи-то крики и взволнованный писк домовика.
— Добби! Принеси дверь! Я хочу войти!
Протирая глаза, Гарри вышел в холл и онемел. Ему еще никогда не приходилось видеть Драко пьяным. Сегодняшнее состояние Малфоя-младшего можно было точно определить словом «вдрызг».
— Что случилось? — еле выговорил он.
— Он не знает! — Драко драматическим жестом воздел руки. — Неужели Северус осчастливил своим разносом только меня?
— Вообще-то, он здесь был, — осторожно ответил Гарри.
— Тогда какого черта ты спрашиваешь?! — взвизгнул Драко. — И почему ты трезв?
— Потому что в природе должно соблюдаться равновесие, — хмуро ответил Гарри, подхватывая падающего Драко на лету.
— Я не пьян, — Драко обвис в его руках. — Просто устал после тяжелого дня.
— Угу, — согласился Гарри, стараясь дышать в сторону. — Добби, приготовь постель.
— Я с ним не лягу! — возмутился Драко. — Как ты можешь предлагать мне такое, извращенец?
— О, как все запущено, — пробормотал Гарри. — А со мной ляжешь?
— Да, — Драко поник головой. — Мы ляжем вместе. В одну могилу.
— Не придуривайся, — рассердился Гарри. — Все не так уж и плохо. Снейп ведь нас не выдал, верно?
— Он никогда так со мной не разговаривал, — пожаловался Драко. — Ты не представляешь, как это было — словно я флобберчервь, который нарядился в мантию и заговорил по-английски.
— Еще как представляю. Он со мной всю жизнь так разговаривает.
— О, как мне худо…
— Утром ты вообще жить не захочешь, — пообещал Гарри.
— Утро для меня не наступит. Сделай что-нибудь!
— Что, например?
— Облегчи мои страдания дружеским участием… как я, когда ты напиваешься.
— Как ты? Отлично! Малфой, ты окончишь жизнь в подворотне, в обнимку с мусорным баком, и даже крысы будут обходить тебя стороной…
Драко застонал, вытянулся на постели и закрыл глаза, сложив руки на груди.
— Не присылай венков на похороны, — пробубнил он. — Мне от тебя ничего не нужно. Когда мой призрак придет и сядет у тебя в изголовье, ты пожалеешь, что был со мной жесток.
Гарри понял — представление грозит затянуться на всю ночь. Драко любил страдать со смаком. Представив, что будет утром, когда Железная Похмельная Дева стиснет его возлюбленного в своих неласковых объятиях, Гарри содрогнулся.
Спасти его могло только одно. Секунду жадность боролась в нем с инстинктом самосохранения, но тут Драко издал очередной стон, и инстинкт победил.
— Вот она — жизнь, — проворчал Гарри, снимая с полки заветную скляночку, — отнимает у тебя самое дорогое.
— Я еще не умер, — заявил Драко. — Не торопись со мной прощаться.
— Я вижу, что не умер. Мертвые так не стонут.
— Мне плохо!
— Вот, выпей. Это избавит тебя от страданий.
— Как, ты хочешь меня отравить? А клялся, что будешь любить меня вечно! И вот — первая кочка на нашем совместном жизненном пути, и ты уже торопишься от меня избавиться. О, люди! Вы — порождения ехидны и…
Гарри быстро наклонился, зажал Драко нос и влил в приоткрывшийся рот свое зелье.
Драко возмущенно забулькал, как закипевший чайник.
— Первая кочка, говоришь? — Гарри вздохнул. — Наш совместный жизненный путь представляет собой нескончаемую горную гряду. Кстати, почему у тебя заплетаются ноги, но совершенно не заплетается язык?
— Ты грубый, невоспитанный хам, — пожаловался Драко, осторожно ощупывая свою голову. — Это поразительно — я совершенно трезв! Что это было?
— Подарок Невилла на Рождество, — уныло ответил Гарри. — Экстракт из тычинок какого-то растения, цветущего раз в тысячелетие. Мгновенно протрезвляет, не оказывая никаких побочных эффектов. Невилл прислал мне его аж из самого Конго, и я берег его на черный день.
— Правильно сделал, — одобрил Драко. — Дня, чернее сегодняшнего, давно уже не было.
— Что с тобой сделал Снейп?
— Прижал к стене и оттрахал во все дыры.
Секунду Гарри смотрел перед собой остановившимся взглядом.
— Поттер, что с тобой? — встревоженный Драко привстал с постели. — Почему у тебя такое лицо? Тебя сейчас хватит удар или ты просто думаешь?
— Я мог его убить, — вырвалось у Гарри. — Я ведь мог его убить — и не воспользовался этой возможностью!
— А, — успокоился Драко. — Ты ревнуешь. Не переживай, я говорил в переносном смысле. Северусу не обязательно прибегать к физическому насилию, чтобы ты почувствовал себя маркитанткой, побывавшей под дюжиной пьяных рейтар. У него каждое слово — как плеть из драконьей кожи.
Гарри выдохнул.
— Ты бы все же выбирал выражения, — посоветовал он. — А то ведь я был на полпути к уничтожению Снейпа.
— Теперь я знаю, как мне действовать, если я захочу избавиться от компаньона, — усмехнулся Драко. — Впрочем, предложи ты его убить часа полтора тому назад, я бы радостно воскликнул: «Да!»
— Ты согласился заниматься дезинформацией?
— Когда Северус в ярости, ему не отказывают. Я бы согласился заняться с ним даже сексом, если бы он того потребовал. Может, так было бы лучше. Хороший трах способен смягчить и каменное сердце.
Гарри зарычал, схватил со стола чашку и бросил ей в стену. Драко безмятежно улыбался.
— Что нужно Снейпу на самом деле? — спросил Гарри, справившись с приступом гнева.
— Понятия не имею. Он не поделился со мной ничем, кроме своего мнения о моем интеллекте и нравственных качествах.
— Ты не сможешь что-нибудь из него вытянуть?
— Ты издеваешься? Я собираюсь обходить его по дуге, пока он не получит желаемого.
— Вопрос в том, что это такое.
— Этого мы не узнаем, пока не станет поздно что-то менять. Снейп — как женщина.
— В смысле — снизу?
— В смысле, он всегда окутывает свои намерения туманом. Вроде моей матушки — если она идет покупать себе шляпку, то обязательно скажет отцу, что собирается навестить подругу. А когда собирается в гости, говорит, что отправляется по магазинам.
— Зачем?
— Врожденный инстинкт запутывать следы, я полагаю.
— Врожденный инстинкт пить из людей кровь, — произнес Гарри в изнеможении. — Это я про Снейпа. Итак, с чего начнем?
Драко запустил пальцы в шевелюру и задумался.
— Думаю, со знакомых. Там — словечко, тут — намек, и сплетня разлетится, как стая пикси. Завтра и приступим.
— Тебе-то просто, — пожаловался Гарри. — Твоих знакомых фуа-гра не корми, дай посплетничать. А как быть с моими? Им сплетни неинтересны.
— Ты слишком хорошо о них думаешь. Начни с Уизли. Люди, которые ведут образ жизни муравьев, не могут не любить сплетен. Для них это вопрос выживания.
— Рон все еще в Америке, наблюдает за гнездовищем своего археодракона. Вчера я получил от него письмо. Они с Чарли живут в индейской деревне. Дочь вождя по имени Покахонтос помогает им в работе. Рон в восторге от местных пейзажей.
— Должно быть, они действительно невероятны, раз даже Уизли проняло. Проведем следующий отпуск в горах?
— Драко, ты в Греции чуть со свету меня не сжил своими придирками. Я боюсь представить, сколько претензий у тебя найдется к дикой, непричесанной, скалистой природе! Честное слово, до конца отпуска ты не доживешь — я убью тебя и схороню под секвойей.
— Хорошо. Мерлин с ними, с горами и с твоим придурковатым другом. Как насчет его младшей сестрицы?
— Я не хочу встречаться с Джинни. Она может неправильно понять мои намерения. Собственно, я уверен, что она их неправильно поймет.
— Вот и отлично. Пофлиртуешь с ней, и она проглотит все, что ты ей наплетешь.
— Не могу. Мне неловко как-то, — упирался Гарри.
— Ты способен испытывать неловкость? — восхитился Драко. — Какая у тебя тонкая душевная организация! Тогда близнецы. Эти, надеюсь, не подумают, что ты за ними ухлестываешь?
— И что я им скажу? «Привет, Джордж! Привет, Фред! Как-дела-спасибо-ничего, кстати, вы знаете, что Снейп трахается с Ремусом?» Мне даже думать об этом противно. Нет, Драко, извини. Беда в том, что я не подхожу на роль интригана.
— Неужели Дамблдор ничему тебя не научил?.. Ого. Тихо, тихо. Зачем поджигать простыни? У тебя и без того тут не королевская опочивальня.
Драко похлопал по одеялу, затушив несколько искр.
— Стало быть, и близнецы отпадают? Остается твоя гр… Грейнджер.
Гарри уселся на край кровати, рассеянно опершись рукой на постель рядом с Драко. В спальне неприятно пахло гарью. Мелкие спонтанные выбросы магии сделались у Гарри чем-то вроде нервного тика, принося меблировке его квартиры незначительный, но регулярный ущерб.
— Придешь в гости, — Драко прищурился на руку Гарри, которая поднялась по его бедру и устроилась на колене, — начнешь расспрашивать, как дела у Люпина. Он ведь к ней побежал жаловаться на судьбу? Интересно, правда? Сдается мне, что если твой рыжий друг задержится в Америке еще ненадолго, после возвращения ему можно будет открывать лавку по продаже изделий из рога.
— Какое у тебя грязное воображение! — возмутился Гарри. — У Ремуса и Гермионы просто общие интересы.
— Все зависит от того, что понимать под общими интересами, — заметил Драко.
Рука Гарри тем временем оставила колено и теперь продвигалась по направлению к паху Драко. Судя по всему, рука обладала собственной волей и действовала без ведома хозяина. Драко выдохнул и сладко потянулся. Гарри, встрепенувшись, с удивлением посмотрел на своевольную конечность, ласкавшую член Драко сквозь одежду.
— Тебе не жарко? — спросил он, глядя на раскрасневшееся лицо Драко. — По-моему, на тебе слишком много одежды.
— По-моему, тоже. И ты мог бы с меня ее снять.
— Ты меня принимаешь за Добби?
— Кто звал Добби? Добби здесь!
— Тьфу ты! — Драко поспешно запахнул расстегнутую мантию. — Поттер, убери отсюда это существо, а то я не ручаюсь за его сохранность.
— Добби не станет отвечать на оскорбительные слова бывшего хозяина, — ответствовал домовик. — Это ниже достоинства Добби.
— А что, у тебя есть какое-то достоинство? — заржал Драко. — Я думал, домовики размножаются почкованием.
— Не порти мне эльфа, — усмехнулся Гарри. — Ступай, Добби. С гардеробом твоего бывшего хозяина я разберусь сам.
— А мне уже не жарко, — злорадно заявил Драко. — Поэтому не будем тратить время на стриптиз и сразу перейдем к делу.
— Я согласен, — Гарри одним прыжком очутился на кровати, подминая под себя любовника. — Мне что в одежде, что без одежды…
— Я про другое дело говорил, — отбивался Драко. — Гарри… Нет, сними. В одежде, но с голой задницей я себя чувствую идиотом. Или школьником, которого разложили для порки.
— Сегодня ты фонтанируешь хорошими идеями, — Гарри облизнулся. — Порка — этого мы еще не пробовали.
— Вот на тебе и попробуем, — Драко вывернулся и соскочил на пол. — Раз ты не расположен обсуждать дела, я, пожалуй, пойду домой.
Гарри пожал плечами с показным безразличием и начал раздеваться.
— Что ты задумал? — с подозрением спросил Драко.
Брюки у него были расстегнуты и висели на бедрах, готовые вот-вот упасть.
Гарри старательно отводил глаза, чтобы не соблазниться. Ему хотелось наброситься на Драко, повалить его на пол и взять без всяких нежностей и комплиментов, однако, памятуя о малфоевской мстительности и речевом недержании, он задавил в себе этот порыв.
— Я ложусь спать, — сообщил он. — Уже поздно. А ты иди к себе.
Он снял трусы и эффектным жестом бросил на пол.
Драко сделал шаг вперед. Его глаза заблестели.
Гарри отвернулся, успев заметить, что его строптивый возлюбленный не на шутку возбужден, лег, вытянувшись поверх покрывала, и положил ладонь на член.
Драко выругался шепотом.
Гарри, задумчиво глядя в потолок, слегка сжал пальцы и принялся ласкать себя, словно был один в комнате.
Драко поспешно содрал с себя одежду и, зябко вздрагивая, забрался на постель.
— Если ты не будешь драться, — промурлыкал он хрипло, — я буду с тобой ласков.
— Мне не нужно, чтобы ты был со мной ласков, — Гарри раздвинул ноги и усмехнулся.
Драко облизнулся и скользнул вниз, навис над Гарри, опираясь на руки.
— Хочешь грубости?
— С каких пор тебя интересует, чего я хочу?
— Могу и не спрашивать.
Кончики длинных волос махнули по обнаженному животу Гарри.
— Если можешь — не спрашивай.
— Он похож на башню осажденного замка.
Драко кончиком пальца обвел основание члена Гарри. Затем повторил движение языком.
— Только без зубов.
— Ты же хотел грубости.
Гарри вскрикнул, когда острые зубы прокусили кожу на бедре. Потом рассмеялся. Драко усмехнулся в ответ, слизнул капельку крови с укушенного места.
— Кричи, — сказал он, примериваясь, а потом вобрал в рот член Гарри.
«Удав заглатывает кролика», — подумал Гарри, выгибаясь дугой под ласками. — «Нежно. Убийственно нежно».
Губы Драко были, словно шелк, а язык — как пламя.
«Слишком нежно», — хотел сказать Гарри, и тут ногти впились в его ягодицы, оставляя на коже кровавые борозды, и он закричал. Башня пала.
Гарри со стоном откинул голову на подушку и отдался на милость победителя, чтобы позже взять реванш и на каждую победу врага ответить своим триумфом.
Ночью о делах они больше не говорили.
Зато утром необходимость дискредитации невинного Люпина и загадочного Снейпа вновь предстала перед ними во всем своем ужасающем уродстве.
— Ты идешь к Грейнджер, то есть, к Уизли, и точка.
— Нет.
— Идешь. Прямо сейчас.
— Голый?
— Иди голый. Иди одетый. Можешь даже пойти в трусах в цветочек и покрыть свое имя несмываемым позором — мне все равно.
— Это Добби мне подарил, — покраснел Гарри. — Мне стало его жаль, и я не смог отказаться.
— Не уводи разговор в сторону. Тебе нужно к ней пойти. Помни о Снейпе!
— Не хочу! — застонал Гарри. — Я не помнил о нем всю ночь, и это было чудесно.
— Мы должны хоть прикинуться, будто что-то делаем. Ну же, будь умницей!
— Что я ей скажу?
— Действуй по обстоятельствам, — уверенно ответил Драко, который и сам этого не знал.
Гарри посопротивлялся еще немного, но в конце концов ему пришлось сложить оружие.
— Привет, Гермиона, — пробурчал он в камин. — Как поживаешь?
— Прекрасно, — Гермиона, сидевшая в кресле с кипой бумаг на коленях, приветливо улыбнулась.
— Сердечнее, — прошипел Драко.
Гарри поглядел на Гермиону большими искренними глазами уличного кота-попрошайки и сказал:
— Как ты хорошо выглядишь!
— Правда? — Гермиона кокетливо улыбнулась и поправила прическу.
— Сияешь, как солнце, — подтвердил Гарри. — Что, Рон возвращается?
— Рон? Нет, — сияние Гермионы несколько поблекло. — Вернее, возвращается, но еще нескоро.
— Рога, — прошептал Драко и захихикал.
— Кто там у тебя?
— Это Добби. Можно к тебе зайти? Ты не очень занята?
— Не особенно. К тому же, мне все равно нужно отвлечься.
— Ага. Спасибо. Сейчас, я только мантию надену.
— Ты сравнил меня с Добби? — холодно спросил Драко.
— Отстань, пожалуйста. Займись своей частью нашего общего грязного дела. Знаешь, чем все кончится? Наша афера откроется, и от нас отвернутся все друзья. Нас будут считать отщепенцами и негодяями.
— Не знаю, как для тебя, а для меня в этом нет ничего необычного. На счастье, — Драко чмокнул Гарри в щеку и втолкнул его в камин.
— Когда-нибудь я нарвусь на одну, но очень большую, просто огромную неприятность. И кажется, этот день уже не за горами, — сказал Гарри Гермионе вместо приветствия.
— Однажды ты на нее уже нарвался, и неприятности не поздоровилось, — утешила его Гермиона. — У тебя проблемы?
— Вроде того.
— Никто не хочет делиться со мной своими бедами. Друзья, называется. Вот и Ремус был очень уклончив.
— Он рассказал тебе, что с ним случилось? — спросил Гарри с заминкой.
— Да, после долгих уговоров. Дикая история, не правда ли?
— Ты не веришь в эту интрижку?
— Нет, конечно, — удивилась Гермиона. — Кто вообще способен в это поверить?
— Тонкс поверила.
— О, это пустяки, — небрежно сказала Гермиона. — Когда она остынет, то поймет, что была неправа. Она чересчур эмоциональна.
— Ей нелегко пришлось, — заметил Гарри. — Неприятно, черт возьми, получить такую весть с утра пораньше! Особенно, если муж ночью не был дома.
— Сама виновата, — Гермиона пожала плечами. — То посылает Ремуса к психологу, то развивает в нем мотивацию — не удивительно, что он решил хоть одну ночь провести спокойно, наслаждаясь книгами. Он ведь действительно был на складе?
Гарри кивнул, раздираемый противоречивыми чувствами. Как другу Ремуса, ему следовало бы радоваться убежденности Гермионы, но как заговорщика его такая убежденность не могла не огорчать.
— Я не стала расспрашивать Ремуса в подробностях. Эта тема его расстраивает. Что, письмо было на самом деле?
— Понятия не имею.
— Правда? — Гермиона испытующе поглядела на Гарри.
Тот улыбнулся ей мученической улыбкой человека, которому дантист только что бодро заявил: «Вам совсем не будет больно». Наверное, у Гермионы возникли похожие ассоциации, потому что она пробормотала:
— Надо родителей навестить.
Ее взгляд омрачился. Похоже, невиновность Люпина теперь уже не представлялась ей бесспорной.
— Ты хороший друг, Гарри. Надеюсь, когда мне придет в голову завести роман, ты будешь на моей стороне.
— У Ремуса нет романа! — искренне воскликнул Гарри.
— В конце концов, — Гермиона тряхнула головой, — в гомосексуальных отношениях нет ничего противоестественного. Небольшое приключение такого рода, просто ради эксперимента, могло бы пойти Ремусу на пользу.
— Приключение со Снейпом не может пойти на пользу никому, кроме Снейпа, — с чувством ответил Гарри, вспоминая неприятный разговор.
— Пожалуй. Но теперь-то Ремус одумался?
— Да не было у них ничего!
— Передай ему, что я его не осуждаю. Если он захочет поговорить со мной — по-настоящему поговорить о своих чувствах — я с радостью его выслушаю.
— Гермиона, слушай меня внимательно. У Ремуса со Снейпом! Ничего! Не было! Они не встречались. Ремус не писал Снейпу любовных цидулек. Ночь он провел на складе, на который я сам дал ему пропуск.
— Да, Ремус говорил мне об этом. Но ведь таких пропусков не бывает, Гарри. Это вы не очень удачно придумали. Довольно скверное алиби, если честно.
Гарри взмахнул руками, словно подозрения были зловредным духом, а он сам — экзорцистом, которому надлежало этого призрака изгнать. Мысли о том, чтобы скомпрометировать Ремуса, давно его покинули. Теперь он хотел только одного — спасти репутацию Люпина. Однако чем больше усилий для этого он прилагал, тем меньше ему верила Гермиона. Это было ужасно.
— Гермиона, я тебе клянусь! Ты только что говорила, что не веришь в возможность этой связи, что это — нелепость и чушь.
— Я бы и сейчас так думала, но, — Гермиона тяжело вздохнула, — ты абсолютно не умеешь лгать. Если хочешь помочь Ремусу, не пытайся его обелить. Сразу становится понятно, что обвинения в его адрес правдивы.
Она похлопала совершенно потерявшегося Гарри по плечу.
— Встретишь его, передай, чтобы заходил. Мы так мило поговорили вчера… ах, Гарри! Как трудно жить с человеком, который тебя не понимает! Никогда не женись, пока не разберешься в своих истинных чувствах как следует.
— Не буду, — пообещал Гарри от всей души.

От Гермионы Гарри вышел с перевернутой душой. Сердце каталось по грудной клетке, как одинокий бильярдный шар под кием скучающего игрока.
Он с осуждением посмотрел на беззаботное солнце и аппарировал к Флориану. Ему требовались утешительная порция мороженого и полчаса свободного времени, чтобы обдумать сложившееся положение дел. Но в этот день ему не суждено было изведать покоя. Не успел он устроиться под тентом и вонзить ложечку в ванильный шарик, как над ухом его прозвучал голос, подобный победному звону комара, обнаружившего неосмотрительно выставленную из-под одеяла голую пятку.
— Здравствуйте, мистер Поттер!
— Здра… — вяло ответил Гарри.
Скитер без приглашения уселась за его столик. Гарри сделал безучастное лицо, твердо решив не говорить ни слова, которое может быть использовано против него — то есть, вообще молчать. Однако Скитер давно поднаторела в выпытывании сведений и могла бы разговорить даже хогвартского кальмара.
— Как поживаете, мистер Поттер? — осведомилась она со сладкой улыбкой.
— Отлично. И жил бы еще лучше, если бы мне не докучали вопросами некоторые назойливые личности.
— Вот как? И кто же эти нехорошие люди?
— Да есть у меня такие… знакомые.
— А я уж подумала, что вы обо мне говорите.
Гарри сумел сдержаться и не прокомментировать это замечание.
— Не ответите ли на несколько вопросов?...
— Нет!
— Для наших читателей.
— Нет!
— Для ваших читателей, — Скитер улыбнулась бесхитростной акульей улыбкой.
Гарри замялся.
— Ну, хорошо, — выдавил он. — Только про личную жизнь не спрашивайте, не тратьте времени.
— Как скажете, мистер Поттер, — с подозрительной готовностью согласилась Скитер. — Не могли бы вы рассказать о ваших творческих планах?
— Да я уже рассказывал, — Гарри потыкал ложечкой плавящееся мороженое. — Сами же брали у меня интервью две недели назад.
Скитер повертела перо в пальцах. Красный лак сверкал на солнце.
— Хорошо. В таком случае, поговорим о другом. Мистер Люпин ваш близкий друг, если я не ошибаюсь?
Гарри промахнулся ложечкой мимо рта и попал ею в щеку.
— Не ошибаетесь, — сказал он, вытираясь салфеткой.
— А с профессором Снейпом вы давно не виделись? — спросила Скитер таким равнодушным тоном, что у Гарри по спине побежали мурашки.
— Давно. То есть, нет, недавно. Но мельком. Да можно сказать, и не виделись.
Скитер покивала.
— Наверное, вы говорили о мистере Люпине?
— С чего вы взяли? — нервно вскрикнул Гарри.
— Всем известно, что между вами и профессором Снейпом черная кошка пробежала. А вот с мистером Люпином он общается регулярно и тесно.
Кто-то проболтался, понял Гарри. Но кто?
Малфои? Нет, Люциус и Нарцисса скорее умрут, чем вытащат семейный скандал на всеобщее обозрение.
Люпины? Даже думать смешно.
Драко? Он бы сказал, что собирается это сделать.
Сам Снейп?
— Это вам профессор Снейп сказал?
— Нет, но ведь их отношения не секрет. Как и то, что их объединяет.
— Все это слухи, — занервничал Гарри.
— Разве? — Скитер подняла выщипанную бровь.
— Разумеется! Ремус и Снейп — это же смешно! Тем более что Ремус женат. Да и Снейп тоже… конечно, не совсем женат, зато сразу на двоих.
— Но ведь одно другому не мешает, — осторожно заметила Скитер. — Вообще, при чем тут брак?
— При том, что Ремус — человек высокоморальный. Он не может завести интрижку на стороне, этого не позволят его моральные принципы. Мало ли, что там говорит Малфой! Какое-то любовное письмо — вовсе не доказательство. Собственно, не известно даже, кто его написал.
Скитер посмотрела на Гарри сияющими от невероятного, нежданно свалившегося счастья глазами. «Жизнь не может быть настолько хороша!» — говорил ее взгляд.
— Я вас правильно поняла? — осведомилась она шелковым голосом, от которого сердце Гарри вмиг захолодело. — У Северуса Снейпа и Ремуса Люпина любовная связь?
— Нет! — воскликнул Гарри. — Я же говорю вам, это все полная чепуха. Вот и Ремус… постойте. А вы о чем сейчас говорили?
— О зелье… Впрочем, неважно, — Скитер вскочила со своего места. — Это совершенно неважно. Простите, мистер Поттер, мне нужно идти. Я вспомнила, что у меня есть очень, очень срочное дело. Всего доброго и спасибо за информацию.
Скитер выбежала на улицу, оставив Гарри переваривать ее слова.
— Так она ничего не знала, — произнес он медленно, леденея от ужасного прозрения. — А я ей сам все рассказал!
Он швырнул на стол пригоршню галлеонов и кинулся в погоню.
«Obliviate», — думал он лихорадочно. — «В аврорате что-нибудь наплету. Скажу, пьян был. Главное, чтобы Скитер не успела растрезвонить эту новость на весь белый свет».
Выскочив на улицу, Гарри понял, что опоздал. Скитер исчезла, лишь вихрик воздуха крутился на том месте, где она стояла секунду назад.